Газета падает из моих рук, а я нахожусь в ступоре. Просто в ступоре от этих слов, которые сама произнесла. От этой лжи и ужасной обличительной статьи. Но всё моё отвращение к написанному моментально исчезает, как только до меня доходит, что он думает, я предала его.

Я поднимаю голову, но не могу ничего произнести, только открываю и закрываю рот, смотря на полного ненависти мужчину.

– Это не я… не я, – дрожащими губами произношу я, но не издаю ни звука. Меня парализовало от его глаз, полыхающих желанием убить меня. И я сглатываю от этого огня, который внутри оставляет следы, сочащиеся кровью.

– Это месть? Месть? За что? Сколько тебе заплатили? – Спрашивает он, делая ко мне медленные шаги, а я могу только отходить от него, пока не упираюсь в стену.

– Нет… это не я…я не могла… ничего не говорила, – повторяю я, желая объяснить ему это, но ничего не меняется.

– Лжёшь! Ты лжёшь! – Он с силой хватает меня за горло одной рукой, сдавливая её, а я дышать не могу, лишь хватая воздух ртом и цепляясь за его руку.

– Нет…

– Как ты могла? Как ты могла так поступить со мной? Ты! Ты та, которой я открыл всё, что было во мне! Та, которая осталась во мне! Та, которая разыграла передо мной целый спектакль! Сколько тебе заплатили? Я бы дал больше! Я бы всё тебе отдал! Самого себя отдал! А ты предала меня! Ты продала меня! Снова меня продали! – Кричит он в моё лицо, а я только издаю сдавленные звуки, теряя возможность мыслить, дышать и жить. Перед моими глазами всё плывёт, а воздуха не хватает.

– Не я…

– Ты! У тебя было это фото! Моё фото! Твоё! Ты и я! Ты предала меня! Ты предала всё, во что я поверил! А я верил! Я мать твою так верил в тебя! Я хотел верить! А ты предала! – Продолжает он, даже не видя, что я больше не цепляюсь в его руку, только закрываю глаза, медленно отдавая свою жизнь в воздух, в никуда.

– Нет… я… люблю… тебя… нет… – из последних сил удаётся это выговорить, и рука, сжимающая моё горло, исчезает. А я падаю на колени. Сильный поток воздуха забивает лёгкие настолько быстро, что я не справлюсь и кашляю. Горло болит. Всё болит. Всё тело. Внутри. Буквально всё, впитывая в себя кислород. Голова шумит так сильно, что кажется, я сейчас отключусь. Перед глазами бегают чёрные точки. Всё так мутно, всё ускользает из моей жизни.

Он хватает меня до сих пор кашляющую за плечи и с силой поднимает на ноги.

– Повтори. Повтори, что сейчас сказала, – цедит он, а я вижу только, как его трясёт от злости.

– Я…я бы не предала… не предала того, кого люблю. Я люблю тебя, – выдыхаю я, а из глаз выкатываются слёзы страха смерти, буквально минуту назад бывшей возможностью для меня.

– Любовь, – с отвращением выплёвывает он это слово и встряхивает меня. – Любовь ко мне ты решила выразить, продав сенсацию? Любовь? Это любовь?! Нет! Ты ни хрена не знаешь о ней! Лживая сука! И теперь ты ответишь за это! Я обещаю тебе, что каждая минута, проведённая рядом со мной, каждая секунда твоей лжи будет стоить тебе много! А теперь пошла отсюда, пока я не убил тебя!

Он отшвыривает меня от себя, что я врезаюсь спиной в стену с такой силой, слыша весь удар внутри себя, и издаю стон, сорвавшийся с губ.

– Уйди по-хорошему! Не заставляй меня за волосы вышвырнуть тебя отсюда! Это сюрприз за проданную мою жизнь? Это сюрприз за проданные мои чувства? Это сюрприз за всё, что я доверил тебе? Это он?! Вот, что я сейчас чувствую! – Орёт он и подхватывает руками собаку, швыряя недалеко от меня в стену. Она разбивается с таким грохотом, что я кричу, закрывая лицо руками, а осколки летят во все стороны. Мне кажется, что и моё сердце с такой же силой сейчас упало и разбилось, валяясь на полу ненужным и ничего не стоящим мусором. Сейчас мне настолько страшно, что я могу только отползти от него, схватив сумку.

– Это не я! Я не могла…

– Вон! – Он кричит так громко, что мне кажется, мои венозные сосуды внутри головы лопаются, а я сама наполняюсь таким адреналином, срываясь на бег, и лечу до лифта, тут же распахнувшегося передо мной.

Мне ничего не остаётся, как нажимать на все кнопки, лишь бы успеть убежать, потому что Ник идёт к лифту, явно желая прикончить меня, задушить и не дать возможности объяснить. Но лифт закрывается прямо перед ним, и я слышу сумасшедший грохот и падаю на колени, сжимая голову руками, лишь бы не слышать, лишь бы не понимать, что только что произошло.

Я до сих пор в сильнейшем шоке, меня как безумную трясёт, и я плачу от желания вернуться и сказать, снова и снова повторять, как я люблю его. Доказать свою невиновность. Но не могу. Страх превыше всего в данный момент, он заполонил разум. Он заставляет стать сумасшедшей, безумной и бежать, бежать так быстро до машины, заскочить в неё и нажать по газам. С визгом выезжаю с парковки, немного задевая правой стороной стену. Но я ничего не вижу, кроме как выход отсюда.

И лечу по дорогам, не замечая красный свет, не слышу ничего. Я не знаю, что со мной. Больна, настолько сейчас больна страхом за свою жизнь, что не знаю, как остановиться. Не знаю тормозов, просто не помню, где эта педаль, и мне помогает остановиться только столб, в который я с грохотом врезаюсь. Подушка безопасности с силой бьёт по лицу, и я, наконец-то, уплываю в темноту. Я хочу сейчас исчезнуть, испариться и стать невесомой. Никогда не задумывалась, насколько страх может вести телом, разумом, душой и впитаться в сердце, остановившееся во мне.

Чувствую во рту привкус крови и облизываю губы, приоткрывая глаза. Какой яркий свет. Кто-то открывает дверь, и меня вытаскивают из машины.

– Мисс Пейн, вы как? – Доносится до моего туманного сознания далёкий, но знакомый голос. Я открываю глаза, вижу мужчину, отчего-то знакомого мне, но не могу вспомнить.

Он проверяет мой пульс, затем распахивает куртку, ощупывая рёбра, а я слышу в голове своё дыхание, такое громкое и такое необходимое.

– Что… что произошло? – Хрипло спрашиваю я, пытаясь подняться, и мне он помогает сесть на землю и увидеть, как дымится моя машина, обняв передом искривлённый столб.

– Вам повезло, что вы пристегнулись, иначе бы вылетели и погибли. Куда вы так неслись? Мы едва успевали за вами! – Спрашивает он меня, а я жмурюсь, пока голова не взрывается от воспоминаний. Ник. Статья. Мои слова. Предательство. Осколки.

И теперь я вспоминаю, где видела этого мужчину. Он искал меня, следует за мной и следит за мной. Я всхлипываю, но это не приносит слёз, а только сухость внутри.

Где-то на заднем фоне я слышу знакомую мелодию своего телефона и открываю глаза, моргая и привыкая к такому яркому свету вокруг.

– Сейчас я достану вашу сумку, сидите тут, – говорит он, оставляя меня, а вокруг нас уже остановились машины, люди обсуждают меня, и мне кажется, что каждый знает, как моё имя. На их лицах такое осуждение, но это не я! Не я!

Я не говорила никому… никому ведь. Мужчина передаёт мне сумку, но я уже забываю о телефоне, копаясь в ней, и достаю конверт, где лежит фотография. Как? Как, вообще, такое возможно?